Консультации порой напоминают исповедь. Человек сначала не знает, с чего начать, а потом, услышав, что пазл собирается с любого фрагмента, он понемногу освобождается от неловкости и начинает говорить. Человеку часто надо именно выговориться, услышать самого себя, точно зная, что он в безопасности, и он не один. Если психолог клиента устраивает, мозг клиента начинает работать в особом режиме, он как будто «чистым воздухом дышит», ему легко. Рассказ начинает обретать русло и течь успокоено, даже если сюжет его сложен.
Эта женщина говорила сама с собой, психологу ни разу не удалось встретиться ней взглядом. Если она и поднимала глаза, услышав вопрос, то смотрела все равно выше и сквозь, словно утратив способность фокусировать взгляд. Было похоже, как будто она рассматривает некую, только ей видимую картину, с удивлением находя в ней новые краски и штрихи.
Несколько лет назад дочь женщины влюбилась. Возник такой понятный и, к сожалению, часто встречающийся конфликт поколений: избранник дочери категорически матери не нравился, она предполагала в нем психическую неадекватность. Но дочь, как водится, ничего не слушала, стала со своим избранником жить и вскоре узнала, что беременна. С этой новостью она пришла к своему мужчине, но радости не встретила. Мать девушки поняла, что ее прогнозы начали сбываться.
В самом деле, мужчина повел себя для старшего поколения ожидаемо. Он сразу заявил, что не женится, и что не уверен в своем отцовстве. Дочь пожаловалась маме на такое заявление, мать возмутилась, она бы на месте дочери больше к такому человеку близко не подошла! Но «я бы» в этих история х не работают. Дочь решила, что ребенка она оставит, а позже, когда малыш родится, его отец оттает и передумает. Поскольку «в параметрах гордости» мать с дочерью не совпали, их отношения еще больше осложнились.
Беременность протекала нелегко, молодая женщина нервничала, обижалась и не выдерживала одиночества. Еще до рождения ребенка она начала ссориться со своим возлюбленным, который ее не прогонял, но и не успокаивал. Он, наоборот, легко включался в конфликты и поднимал градус. Несколько раз на пол летели столовые приборы и другие предметы быта. Обо всем этом дочь своей матери рассказывала, и напряжение росло.
Наконец родился малыш. С первого взгляда на него было понятно, что он – копия его отец. Их похожесть была настолько очевидна, что сомнения у отца, если и были, то отпали, и он согласился отцовство подтвердить. Однако, ни жениться, ни прописывать ребенка в свою квартиру, где они последнее время с дочерью женщины жили, он не стал. Так прямо и заявил, что молодой матери он не верит, предположил даже, что его выживут с его же жилплощади, отсудят, пойдут на интриги… Слушать это было настолько нелепо, что дочь махнула рукой. Ей казалось главным, что любимый записался отцом ребенка, на остальное она внимания не обратила. Возмущена была только новоиспеченная бабушка, но ее никто не слушал.
Благостного периода в жизни молодой семьи не случилось. Конфликты усугубились и продолжились сразу после возвращения матери с младенцем из роддома. Молодая мать после кесарева сечения недомогала, отец ребенка требовал дисциплины и чистоты, женщина плакала, нервничала, он обвинял ее во всем, даже в том, что она с ребенком «уселась ему на шею». Дочь женщины сдавала в ту пору свою однокомнатную квартиру, «какую-то копеечку», по словам женщины, в дом она все-таки приносила, но ее сожитель говорил, что это ерунда, и такие крохи не могут повлиять на их жизнь. Обо всех конфликтах дочь рассказывала своей матери, и та уже еле терпела своего «недозятя», но не вмешивалась, стараясь, по ее словам, изо всех сил.
Едва ребенок подрос, отец, который довольно быстро потерял голову от любви к сыну, яростно принялся за его воспитание. Он не подпускал к этому процессу мать ребенка, а мальчику внушал, что слушать тот должен только его, своего папу, что он не должен позволять никому себя учить, что он не должен ничего делать, если этого делать не хочет, и что он должен уметь за себя постоять. В три года он купил ребенку телефон, в который вбил только один номер, и научил пользоваться им. От молодой матери он требовал только одного: работы и денег, и она с утра до ночи разъезжала по клиентам с ногтевым сервисом. Очень рано ребенок стал оставаться один. Отец запирал его и оставлял наедине с телевизором на несколько часов без возможности самостоятельно выйти из квартиры. Ребенок начал смотреть сериалы и заучивать события из них. Среди сериалов встречалась фантастика, ужастики. Ребенок стал плохо спать, начал моргать глазами, речь у него сделалась слишком быстрой, и бабушка совсем потеряла покой.
Поговорить о чем-либо с отцом ребенка было невозможно. Он оставался в полной уверенности в своей правоте. Дважды за попытку ссоры он выгонял из дома мать ребенка, а на третий выгнал ее окончательно. Бабушка была готова в это время обратиться и в полицию, и в органы опеки и попечительства, но дочь взмолилась этого не делать, она все еще питала чувства к своему избраннику и была готова терпеть что угодно от него. Отец ребенка в это время настоял на том, чтобы она ушла от них жить отдельно. К ужасу бабушки, молодая мать на это согласилась и вернулась в свою однокомнатную квартиру, естественно, потеряв доход и увеличив для себя объем необходимой для выживания работы. Она пошла на это потому, что отец ребенка обещал ей, что ссор при таком раскладе у них не будет, а ребенка она сможет на выходные забирать к себе. Сам он после смены нескольких мест работ наконец закрепился на одной, а мальчик, который привык быть один, продолжил смотреть сериалы в одиночестве дома. Так прошло еще несколько лет.
Вмешаться в такой образ жизни бабушка по состоянию здоровья не могла. Отец ребенка не разговаривал с ней, дочь прерывала любые попытки что-то обсудить. Похоже, положение вещей обоих родителей устраивало, а о том, что они таким образом разрушают здоровье ребенка, о чем пыталась говорить бабушка, они не желали слушать.
Незаметно подошло время школы. Оказалось, что мальчик не умеет общаться с детьми, ведь в детский сад он не ходил, а, кроме того, он не воспринимал никакой информации ни от кого, кроме своего отца, конфликтуя из-за всего даже с мамой.
С этим женщина и пришла к психологу. Не раньше, когда ребенок формировался в одиночестве, а именно теперь она почувствовала, что «надо что-то делать». Она объяснила, что хотела сделать это несколько лет назад, но сама видела только один выход – это путь серьезного конфликта буквально с изъятием ребенка у отца за оставление того без присмотра в одиночестве. При этом дочь ее утверждала, что одна ребенка не вытянет, «даже если он отдаст, а он не отдаст». Предвидя вопрос, скажу, что пришедшая женщина была с инвалидностью, взять на себя воспитание ребенка она не могла, как не могла и предложить дочери жить с ней.
Между психологом и женщиной состоялся примерно такой диалог.
– Вы видите выход из положения?
– Нет, иначе воспользовалась бы им.
– Как вы считаете, что будет, если вы обратитесь в органы попечительства?
– Наверное, ребенка начнут изымать, потому что его оставляют надолго одного?
– Но время уже прошло, он последние три года так прожил.
– Почти четыре. Но что теперь делать?
– Что будет, если ребенок начнет ходить в школу и постепенно понимать, что есть и другие правила, не только те, которым обучил его отец?
– Я боюсь, что он сорвет нервную систему.
– Его нервная система, поскольку ее не закаляли, в любом случае окажется под напряжением, но, может быть, это наименее травматичный опыт для него, ведь он любит своего отца? Возможно, и его отец постепенно поймет, что есть необходимость приспособиться к социуму?
– А если не поймет? Если продолжит тянуть себя?
– Мы это можем узнать, только немного подождав. Как вы считаете, есть хоть какой-то нас, что взрослые в этой семье получат свои уроки и изменятся?
– Ну да, наверное, да. Главное, чтобы не слишком поздно! А вы не знаете, если все же пойти в полицию, например? Раньше были инспекторы по делам несовершеннолетних?
– Теперь этих родителей возьмут под наблюдение, будет расследование. Сейчас эти органы не настроены на помощь семье.
– А если начнутся проблемы в школе? Ведь он не слушает никого.
– Проблемы в любом случае возникнут. Возможно, столкнувшись с ними, родители ребенка начнут думать о нем более рационально. Иногда, оказавшись в тупике от своих же предпочтений, люди наконец свои тактики меняют. Скажите, а сам ребенок, он протестует, не хочет учиться, ссорится по-прежнему с мамой?
– Нет, он стал меньше ссориться с ней, но слушает по-прежнему только отца. Просто мать не конфликтует с сыном, она выбрала держать мир. Кроме того, отец контролирует его, требует, чтобы тот ему звонил, если что-то не по нему, так дочь и отступает, едва ребенок берет в руки телефон.
– Родители все без исключения встречаются с результатами своего воспитания лицом к лицу. И, смотрите, у вас есть и хорошие новости: ваша дочь больше не стремится конфликтовать, ради ребенка она выбирает мир. Может быть, и отец ребенка тоже получит свой протест, когда ребенок подрастет. Он тоже может начать меняться, дети нередко меняют своих родителей, жизнь заставляется меняется людей.
— Это не утешает. Хочется помочь ребенку.
– Вы видите способ?
– Но ведь его все равно надо будет переучивать, даже если он поймет, что папа не всегда прав. Как он с этим справится?
– У него для этого вся жизнь.
Некоторое время разговор еще ходил по кругу. Психолог и женщина пришли к выводу, что меньшим злом тут будет еще подождать и не вмешиваться, раз уж так долго ждали, в надежде на вынужденные перемены в поведении родителей ребенка. Эта встреча оставила в душе психолога сомнения в своей профпригодности, и вскоре он ушел из профессии в менеджмент, после чего еще некоторое время строил предположения о дальнейших событиях в жизни семьи и представлял различные сценарии, по которым могла бы пойти их жизнь.